Основные ошибки марксизма

Нельзя отрицать ту роль, которую сыграл Марксизм в становлении общественного сознания и формировании теоретической платформы первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян.

Однако любая теория, если в ней содержатся какие-либо необоснованные предположения, сама по себе уже содержит ошибки, которые могут сказаться в дальнейшем и отразиться на всем ходе исторического процесса.

Именно это и случилось, когда в СССР, в стране воплощённого марксизма-ленинизма, произошло известное событие, неожиданное и непредсказуемое с теоретической точки зрения, связанное с реставрацией капитализма. Труд нескольких поколений советских людей и их последователей из стран братского социалистического лагеря был безвозвратно потерян, накопленное богатство украдено, а научный и производственный задел уничтожен.

Недоработка теории проявила себя именно тогда, когда СССР превратился фактически в Великую державу, самодостаточную во всех отношениях и независимую от всех других государств.

Именно она, эта червоточина теории познания позволила скрытно на фоне официальной идеологии действовать изнутри и разлагать общество как раковая опухоль. Она созрела и проявила себя на последней стадии, когда лечить стандартными методами было бесполезно.

Само собой разумеется, что данная ошибка не лежит на поверхности и «зарыта» достаточно глубоко с точки зрения традиционного мировоззрения, в противном случае она была бы обнаружена и «приведена в исполнение» огромной армией идеологов научного коммунизма, активно работающих на протяжении 100 лет над основанием и укреплением основ марксистско-ленинской философии. Начало ей, по сути, положено ещё в 19 веке в годы зарождения политической идеологии на фоне широкого рабочего движения. Из всего накопленного знания и опыта К. Маркс взял, как казалось, самое лучшее и связал в единую революционную теорию представления об экономическом, политическом и социальном развитии общества, опираясь на материалистическое понимание процессов развития, что вылилось в критику диалектики Гегеля и её наполнение материалистическим содержанием.

Процессы развития, которые являются центральным понятием Марксизма, базируются на трех законах диалектики: переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания, единства и борьбы противоположностей. Отсюда выстраивается линия на реставрацию отчужденного труда человека в процессе собственной деятельности и далее на формирование совокупного общественного продукта в структуре общественных отношений. Именно в такой последовательности, от человека, встраивается вся структура общественных отношений, именно с него и с его антропогенеза выделяется ряд сменяющих друг друга формаций или способов производства.

Традиционное понятие материализма исходит из практического опыта в процессе наблюдения и оценки природных явлений, он же формирует понятие действительности и представление о материальной среде, поэтому и продукт собственной деятельности человека следовало бы связывать именно с ним, с материализмом. Другие же возможности вернуть продукт собственной деятельности человека, как только увязать его с собственными же интересами работника, просто отсутствуют. Это было понятно как день, в этом как казалось и состоит принцип справедливости, вокруг которого как по кирпичику строится всё здание бесклассовой коммунистической формации. Как по мановению волшебной палочки от человека и его собственных потребностей, от понятия свободы и собственного устройства происходит перестройка изначально классового общества в общество бесклассового благополучия.

Спрашивается, ну, а как же тогда единство и борьба противоположностей и всякие там переходы. Но на это тоже было объяснение, опять же на основе антропогенеза, ведь именно «труд создал человека», а обратный процесс, откат к обезьяне, только догадки, но важно направление движения, пусть даже спиралевидное. Оно-то как раз и играет роль абстрактного дополнения к диалектике развития.

Вот на основе просто этого абстрактного предположения делается вывод о переходе к общественным отношениям и формируется основа классовой борьбы. Понятно, что социальное общество по всем показателям лучше, так как объединяет людей на основе совокупного труда, но это тоже приводит к отчуждению, но только в пользу общества. Такое отчуждение основано на справедливом распределении продукта и в эту обойму сам производитель уже не попадает. Распределением занимаются другие рабочие, но имеющие более высокий статус, так как предмет их деятельности есть совокупный труд нижестоящего социального звена.

Другим словами, та общественная справедливость, которая произрастает от её первоисточника, вернувшего себе отчужденный труд, опять выстраивает в неравновесную систему, и тоже не зависящую от работника и его свободного волеизъявления, по сути в то же самое классовое общество, о котором коммунисты не говорят, а только могут догадываться.

Классический марксизм переносит все это на идеологию, которая как ведается вторична по отношению к сознанию и призвана демпфировать подобные казусы, но осадок, прикрытый лишь частично вуалью, остаётся. Хочешь не хочешь, а истинное лицо, идущее вразрез с официальной идеологией и, как ни странно, с желанием самого смотрящего, разглядеть можно. А вот это уже никак не вписывается в материалистическое понимание истории и способствует нагнетанию обстановки по типу цветной революции. По сути, механизм общественных отношений вне зависимости от действующей идеологии сохраняет всё те же противоречия между личностью и обществом, так как персональные интересы личности никогда не совпадают с общественными, тем более с его понятием о свободе, закреплённым статусом Всемирной декларации прав человека.

Поэтому с Реальностью и теми противоречиями, которые возникают в процессе жизнедеятельности, не просто следует смириться, а неукоснительно следовать, как к этому призывает любая идеология, основанная на равенстве и традиционном мировоззрении. Другого пути нет, так как, например, требование гегемонии пролетариата как обобщенная функция индивидуального носителя сознания никоим образом не вытекает из соображений единства и борьбы противоположностей. Тем более не вытекает и логика классовой борьбы, так как принадлежность к тому, или иному классу в данном случае определяется как говорится «на глазок» и принадлежит революционному сознанию, а что у него на уме, так просто сосед и не скажет.

Аналогичные противоречия сохраняются и в тех обществах, в которых идеология носит религиозный оттенок. Несмотря на, казалось бы, явно выраженный приоритет божественной сущности, единицей общественного характера отношений, тем не менее, остаётся всё тот же человек с его частным ограниченным мировоззрением.

С этой точки зрения любой общественный строй содержит в себе противоречия, которые не разрешаются в рамках традиционного мировоззрения, а требует совершенно иного идеологического подхода.

Наибольшими пороками в этом отношении страдает общество, лишенное какой либо идеологии. В этом случае в его законодательстве подразумевается, либо в явном виде прописано её отсутствие, что лишает общественное начало каких-либо приоритетов по отношению к личности. Но если при наличии идеологии это отношение обращено к конкретному лицу, фактическому носителю и выразителю сущности, то при её отсутствии сущность оказывается за фасадом личности со всеми вытекающими последствиями.

Отсюда вытекает факт, не требующий доказательств, – скрываемая сущность, стоящая за персоналием, является его представителем в сфере общественных отношений и носителем частной собственности.

Понятно, что идеологически наполненное общество можно в той или иной мере отнести к социально ориентированному, в отличие от общества капиталистического, в котором понятие справедливости задвинуто в тёмную за фасад личности, а следовательно, и такие, столь важные связанные с ним понятия как право, мораль, культура, свобода, равенство, братство – все то, что относится к структуре общественных отношений. Вместо самой личности мерилом общественных отношений выступает именно его скрытая задвинутая сущность, как бы исподтишка выглядывая из-за кормы Биля о правах человека. Несмотря на свой скрытый вид, она имеет договорную форму отношений, которая позволяет эту сущность измерять счётными категориями. Неважно, что это золото, доллар, юань или ещё что-то другое, главное чтобы присутствовал единый центр услуг, например, МВФ.

Но раз так, то и, как положено в этом деле, за услуги нужно платить, а это не карманные расходы и выстраиваются они пропорционально тому самому заплечному капиталу в процентах, а не по нужде. И в этом деле социальной справедливостью и не пахнет, а наоборот, Само процентное действо отгружает капитал в пользу так называемых «развитых» стран. Вот и вся механика их благополучия, которая скрыта за обезличенным фасадом.

Указывая на противоречия капиталистического общества, философия марксизма не смогла выбраться из собственной западни мировоззрения, построив лишь частично блокировку ложным понятиям в виде альтернативы теневому частному сектору. Только лишь на этом уровне переход к самосогласованному социальному обществу, скажем бесклассовому в рамках коммунистической идеологии, просто невозможен, а противоречия по мере развития продолжают нарастать, что выражается потерей общественных связей – всего того, что стоит за таким фундаментальными понятиями как мораль, свобода, справедливость. Они уходят в теневой зону по отношению к Праву, приобретающему в свою очередь репрессивный характер.

Таким образом, фундаментальной ошибкой диалектического материализма является основа мировоззрения, которая выбрана в качестве первичного понятия, а это человек и его материалистическое понимание процессов, происходящих в природе. Оставаясь в качестве основы сравнения, материализм в таком виде является носителем частной структуры отношений и преследует лишь эгоистическую сущность, что и явились в частности причиной реставрации капитализма в России.

Эту недоработку идеологии нельзя отнести лично к К. Марксу и его ближайшим сподвижникам. Он взял за основу диалектику развития, которая в ту пору являлась самым прогрессивным учением, и тем более не подозревал, что материалистическое понимание истории не ограничивается лишь частными о ней представлениям как это складывалось тысячелетиями в процессе развития философской мысли.

Отсутствие должного понимания диалектических, а вместе с тем и общественных процессов второй половины 20-го века в истории нашей страны лежит на совести советских идеологов, которые за фасадом грандиозных, но как оказалось временных успехов, впали в кому идеологического застоя, который продолжается по сей день.

На самом деле диалектика, описываемая указанными законами, содержит внутренние противоречия из-за отсутствия разницы между двумя борющимися противоположностями. Это скрывает истинную причину изменений и абстрактную форму отношений при отсутствии фактического направления происходящих событий. В теории классовой борьбы её обычно заменяют политической целесообразностью, и это право остаётся за пролетариатом, как наиболее подготовленной и сознательной части рабочего класса. Но и это не всё, окончательное решение, как правило, принимается не самим рабочим классом, а его правящим эшелоном, который, как правило, к производственному процессу отношения не имеет.

Путь к решению указанных проблем состоит в самой диалектике, которую необходимо дополнить приоритетным началом. Это положение в корне меняет структуру идеологических отношений общества с постулата приоритета большинства, на фактическое его присутствие, связанное с Реальными природными процессами. Данное положение вещей определяется идеологической основой в рамках «Теории Реального объекта» (см. мой блог) и устанавливает фундаментальные естественные связи природы и общества.

Это и есть прямой путь к построению коммунистического общества.

Марксизм – идеология, оказавшая огромное
влияние на жизнь человечества. Одни
слепо следуют ей, другие начисто ее не
принимают.

Прежде всего надо указать на интегральный
характер марксизма. Это – интегральное
знание, совмещающее в себе нравственную
оценку, науку и религию.

В марксизме есть религиозная составляющая,
воздействующая на духовную компоненту
человека. Там есть «священное писание»
(труды основоположников), «пророки»
(лидеры марксизма), «церковь» (партия),
«богослужения» (партийные собрания),
«крестные ходы» (демонстрации), «еретики»
(меньшевики, троцкисты, отзовисты и
проч.), «исповедь» (самокритика) и даже
«мощи».. В СССР Фактически была создана
некая «религия», причем КПСС выполняла
социальные функции Церкви, причем с
большим размахом и эффективностью.
Разумеется, это была псевдорелигия,
которая не приводила к Богу, не давала
спасения в вечности, хотя и обеспечивала
определенное единство общества и его
направленность к «общей цели» –
коммунизму. Но эта «религия» формировала
веру в абсолютную правильность доктрины.
В результате марксизм перестал развиваться
и превратился в набор мертвых догм,
оторванных от реальности. Это привело
в СССР к массовому отпадению от
марксистской «религии», и в конечном
счете – к гибели советского социализма.

Марксизм следует рассматривать как
социологическую теорию своего времени,
хотя и содержащую в своем составе ряд
верных моментов, но основанную на
принципиально неверных положениях.

Марксизм отрицает Бога, Его существование
и потому рассматривает религию, церковь
как «опиум для народа». Конечно, атеизм
как основа миросозерцания для христианина
совершенно неприемлем. Однако в марксизме
присутствие атеизма имеет как субъективную
так и объективную причину.

С одной стороны, это личный выбор
основателей марксизма К. Маркса и Ф.
Энгельса. Однако с другой стороны,
западная церковь прочно отрицала
социализм даже в христианской оболочке.
Поэтому проповедь социализма была
возможна лишь при условии полного
размежевания с Церковью, борьбы с ней,
что неизбежно вело к атеистической
идеологии.

Марксизм строит свое миросозерцание
на тотальном материализме: человек
является «совокупностью общественных
отношений»; сами же «общественные
отношения» определяются развитием
«производительных сил», т.е. чисто
материальным аспектом жизни человечества.
Причиной же развития «производительных
сил» являются материальные потребности
человека в пище одежде, жилище и проч.

Такой взгляд, как концептуальная основа,
с точки зрения христианской социологии
неприемлем. И к тому же он крайне уязвим.
Ибо уже «производительные силы» –
именно произведение духа, человеческой
воли, таланта, которые наши свое воплощение
в материальных объектах. Что же касается
сугубо материальных потребностей
человека, то сказано «не хлебом единым
жив человек, но словом Божьим». Подлинное
христианство есть гармоническое единство
духовных и материальных сторон
человеческой природы, где духовное
управляет материальным.

Укажем теперь на некоторые ошибки
марксизма в его экономической теории.

Маркс считал, что нанимаясь на работу,
рабочий продает не свой труд, а «рабочую
силу», т.е. способность к труду, те навыки,
умения, волю и физические силы, которые
капиталист использует для изготовления
товара. Поскольку, как он думал, сделки
в рамках капиталистического рынка
всегда справедливы, то рабочий получает
за проданную рабочую силу сполна.
Капиталист, используя эту рабочую силу,
получает товар, который продает по
большей цене. Разницу, в силу права
частной собственности на этот товар,
капиталист кладет в свой карман. Эта
разница, называемая Марксом прибавочной
стоимостью, и является мерой эксплуатации.

Эта теория Маркса множество раз
подвергалась критике. И надо сказать –
совершенно справедливо. Ибо тезис о
том, что рабочий продает свою «рабочую
силу», крайне уязвим. Все же не свою
способность к труду продает рабочий, а
именно сам труд, его определенное
количество с заранее оговоренным
результатом – об этом говорит весь
колоссальный общечеловеческий опыт
найма на работу. Но отсюда критики Маркса
очень часто делали вывод, что раз рабочий
продает свой труд, то и капиталист
оплачивает его сполна и потому никакой
эксплуатации при капитализме не
существует. Подлинная суть механизма
капиталистической эксплуатации в другом
– в неэквивалентности сделок.

Маркс был сторонником трудовой теории
стоимости. Она считает, что стоимость
любого товара определяется трудом,
затраченным на его изготовление, и
только им. В процессе изготовления
товара используется сырье (которое
бесплатно берется у природы) и человеческий
труд. Поэтому труд объективно и является
единственной компонентой стоимости.

Критики Маркса эту теорию яростно
критиковали, и опять-таки справедливо.
Дело в том, что она не соответствует
реальности: цена (являющаяся рыночной
оценкой стоимости) зависит не только
от затрат производителя, но и от полезности
изготовленного товара (вещь с пониженным
спросом приходится продавать по более
низкой цене).

Однако эти (совершенно верные) соображения
не дают основания полностью забыть о
трудовой теории. Дело в том, что современное
ценообразование действительно выражает
компромисс между экономическими силами
участников купли-продажи, завися от
всей скрытой несправедливости такой
системы. Иначе говоря, «так есть», но
«так не должно быть».

Таким образом, Маркс тут сделал ошибку,
очень характерную для марксизма вообще:
он абсолютизировал то, что принадлежит
сфере нравственности.

С появлением марксизма кардинально
меняются взгляды на развитие общества.
Современная социология рассматривает
марксизм как наиболее развитую в
историческом контексте идеологию,
которая после краха одного из его течений
– советского социализма, ставит по
вопрос наличия какого-либо наследия в
аспекте исторического развития и
возможность дальнейшей эволюции данной
идеологии вообще.

Сам марксизм как социальная концепция
определенно мертв, но его позиция в
контексте мира, все более и более
приближающегося к марксистскому
пониманию капитализма: он подвержен
колебаниям, он глобален, его преследуют
кризисы, он раскалывает общество на два
лагеря. Раз большинство умов полагают,
что место марксизма на кладбище, то это,
вероятно, значит, что марксизм не просто
теория мира, прошлого или настоящего,
это также и теория его трансформации в
нечто другое, теория будущих возможностей.

Понимающая
социология М. Вебера

Социология М. Вебера относится
к интерпретивным
парадигмам. Их сторонники,
хотя и могут признавать, что общество
состоит из определенных структур, тем
не менее полагают, что последние есть
производное от социальных
действий индивидов. Для
социологов этого направления главное
– изучение и интерпретация
образцов типичного социального поведения
людей, в процессе которого
создается социальная реальность.

Своими корнями интерпретивные
парадигмы уходят в герменевтику греч.
hermeneutikos
– истолковывающий) – искусство и теорию
толкование древних текстов и памятников.
Социологи полагают, что герменевтически:
методы могут быть использованы и для
интерпретации социальной реальности,
прежде всего поведения людей и выявления
их мотивов и значений. При этом они
исходят из того, что для
успешной интерпретации человеческих
действий необходим учет социально-культурного,
экономического, политического, языкового
и иного контекста, в которых реализуются
данные действия. Иными словами, действия
и выражения индивида могут быть адекватно
поняты, если будет сохранено их
субъективное значение
в конкретном социальном
и культурном контексте.

Американский социолог
У. Томас в концентрированной форме
выразил «суть интерпретивных парадигм
в постулате, который получил название
«теоремы Томаса». Она
гласит: «Если люди
определяют некоторые ситуации
как реальные, эти ситуации реальны в
своих последствиях». Её
надо понимать так, что в результате
социальных действий индивидов,
определяющих «некоторые ситуации как
реальные» (забота вождей о народном
благе, идеалы демократизма социалистического
общества и т.д.), конструируется сама
социальная реальность определенного
характера. Если для стороннего наблюдателя
социалистическая демократия являлась
обманом, то для значительного числа
россиян она был элементом их социальной
реальности, что
предопределяло их
поведение, характер их социального
взаимодействия, вообще причинные связи,
доминировавшие в советском обществе.

Аналогично: то, что, например,
представляется реальным для талибов
фундаменталистского
толка, отнюдь не является реальным для
американцев. Особым социальным группам
характерно специфическое
представление: социальной
реальности и, соответственно, их поведение
(«последствия») будет
в реальной жизни отражать эти
представления.

Предметом интерпретивных
парадигм как раз являются представления
людей и соответствующие им социальные
действия. Социологи этого направления
смысл своей деятельности видят не
в выявлении закономерных
связей функционирования
общественных структур (к чему стремятся
представители структурно-функциональной
и диалектико-материалистической
парадигм), а в изучении способов,
с помощью которых люди познают и
конструируют реальность в
том или ином обществе. Для них особый
интерес представляет «заглянуть за»
поверхностные значения представлений
людей о жизненном мире, за очевидно
видимые проявления их поведения и тем
самым дать уникальную
интерпретацию об их
сути, делая их более понятными для
окружающих.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Марксизм – великое общественно-политическое учение, оказавшее огромное влияние на ход развития человеческой цивилизации, явившееся теоретической основой для первой в истории мировой системы социализма. Но мировая социалистическая система прекратила свое существование и, по мнению автора, в немалой степени такому финалу способствовал ряд принципиальных ошибок, содержащихся в самой теории. Эти ошибки иногда прямо предписывали, а чаще неявно способствовали принятию важнейших практических решений, приведших в итоге к кризису социалистической системы и ее распаду. Кратко рассмотрим эти ошибки, не затрагивая вопрос об их источнике, в частности, были ли они допущены её основоположниками или оказались в составе теории позже, в процессе ее дальнейшей неизбежной трансформации.

Начнем с совершенно абстрактной ошибки, характерной для науки о человеческом обществе вообще. Это стремление к примитивной, бинарной структуре используемых для объяснения процессов в обществе моделей. Среди большого числа факторов, определяющих поведение реальной системы, отбираются 1-2-3, на основе которых строится модель этой системы. Чрезмерное упрощение модели очень часто приводит к тому, что рамки ее практической применимости оказываются много уже заявляемых или ожидаемых. Модель пытаются использовать там, где она не работает, и получают ошибки. Как будет видно в дальнейшем, сказанное в полной мере относится и к марксизму. Конечно же, указанная тенденция имеет, в том числе, объективные причины, связанные с особенностями изучаемой предметной области.

Форма объяснения факта капиталистической эксплуатации. Марксизм исчерпывающе вскрыл механизм капиталистической эксплуатации, однако выбранная форма изложения этого механизма оказалась такой, что способствовала развитию на практике нескольких весьма значимых негативных факторов. Именно поэтому выбранную форму следует считать ошибкой, а не просто неудачным выражением в принципе верных мыслей. Марксизм объяснял капиталистическую эксплуатацию примерно так. Хозяин владеет средствами производства, на которых наёмные работники своим трудом создают добавленную стоимость. Пользуясь правом частной собственности на средства производства, хозяин присваивает себе часть этой добавленной стоимости (прибавочную стоимость), эксплуатируя таким образом своих работников.

Данная трактовка не может быть названа неправильной, и все же она плоха. Чем же? Использована простейшая бинарная модель производственного коллектива, разбивающая его на хозяев, которые лишь получают доход, и работников, непосредственно этот доход создающих. Искаженная картина, возникающая из-за примитивности модели, если не прямо диктует, то провоцирует важные негативные следствия.

— Слабо рассматривается понятие эксплуатации вообще, поэтому выводится из фокуса внимания множественность актуальных для современности видов эксплуатации. Более общая задача уничтожения эксплуатации человека человеком трактуется лишь как задача уничтожения именно капиталистической эксплуатации. Нередко понятие эксплуатации вообще рассматривается, как вторичное, через понятие прибавочной стоимости, тогда как определение последней сугубо качественное, ничего не говорящее о способе получения её количественной оценки.

— Бинарная модель маскирует сложность реального трудового коллектива, в котором множество работников не стоят у условных станков, но без которых невозможен или неэффективен труд «станочников», т.е. людей, непосредственно создающих продукт. Что важно, в первую категорию работников входит и управленческий персонал во главе с хозяином, от деятельности которого в огромной степени зависит успешность предприятия. Использованная марксизмом модель фактически отрицает роль хозяина, как работника.

Гораздо более адекватная и понятная трактовка состоит в том, что заработанный общими усилиями трудового коллектива, куда входит и хозяин, доход, распределяется не по принципу справедливости, что и означает отсутствие эксплуатации, что бы это ни значило, а по усмотрению самого хозяина, который обычно себя не обижает. Данная трактовка прямо подводит к целому ряду выводов, оставшихся вне рамок основного внимания марксизма:
 — эксплуатация – это потребление человеком общественного продукта в количестве, не соответствующим по принципу справедливости его трудовому вкладу в общество. Если человек потребляет больше, то он – эксплуататор, если меньше – эксплуатируемый.
 — существование многих видов эксплуатации. Если человек – эксплуататор, то это не обязательно связано с собственностью на средства производства, а если – эксплуатируемый, то не обязательно из-за несправедливой оплаты труда хозяином. Примеры некапиталистической эксплуатации: несправедливо высокие зарплаты больших чиновников на государственных предприятиях, криминальные способы получения дохода, рядовые работники-бездельники, получающие зарплату наравне с остальными, неоправданное иждивенчество.
 — справедливость и, следовательно, эксплуатация – чисто субъективные категории относительно общества (но могут являться объективными для отдельного человека). Их содержание сильно меняется в различных условиях.
 — существование в общем случае проблемы различия между оптимальной экономикой по критерию справедливости и оптимальной экономикой по критерию эффективности.

Очевидным следствием использованной марксизмом модели явился и предложенный им путь уничтожения капиталистической эксплуатации – запрет частной собственности на средства производства, рассматриваемой только как инструмент этой эксплуатации. История показала ошибочность данного пути. Экономика стран социализма, почти целиком базировавшаяся на государственной собственности, в целом проиграла конкуренцию экономике капиталистической, что и стало одной из основных причин распада социалистической системы. Главным фактором проигрыша стало отсутствие связанных с частной собственностью предпринимательской инициативы, более высокой заинтересованности высших управленцев (при капитализме – хозяев) в результатах своего труда, во многом объективной рыночной конкуренции. В обычных (не чрезвычайных) условиях функционирования капиталистическая экономика оказалась более восприимчивой, гибкой и экономной. Уничтожение частной собственности, как целого, привело к тому, что вместе с водой оказался выплеснут и ребенок.

Значит ли это все, что жизнеспособной альтернативы капитализму не существует? Нет! Капиталистическая эксплуатация обусловлена только правом хозяина назначать работникам и самому себе зарплату. При ограничении этого права степень эксплуатации качественно уменьшается, либо вообще сходит на нет, тогда как остальные права собственника, прежде всего право управления предприятием, идеологически вполне допустимо сохранить. Каким образом следует ограничивать право хозяина устанавливать для себя личный доход – проблема обширная, требующая намного более подробного рассмотрения, что, впрочем, справедливо и для всех других, лишь упоминаемых в данной статье тем. За основу можно предложить привязку потолка личных доходов хозяина к средней зарплате на предприятии и числу работников, а также предоставление коллективу права контроля выполнения хозяином данного принципа.

Коммунизм как цель, не только реальная, но и достижимая в обозримой исторической перспективе. Это положение идеологии опиралось на 2 основных посылки.

1. Воспитание нового человека. Внедрение новых экономических отношений, распространение коммунистической идеологии искоренит в обществе стремление к возможно большему потреблению, сделает труд во благо общества для человека психологической необходимостью и главным способом самореализации.
2. Опережающий потребности рост производительных сил. Рост производительности труда и отсутствие в обществе интереса к безудержному потреблению приведут к практически неограниченной доступности подавляющего большинства продуктов труда для любого человека, что сделает ненужным товарообмен (отказ от денег) и силовую функцию государства.

Можно приводить множество теоретических аргументов в пользу необоснованности указанных надежд и посылок, но ограничимся констатацией факта: практика их однозначно не подтвердила. Хотя менталитет социалистического общества очень заметно отличался от менталитета общества буржуазного, от коммунистической нормы он остался практически таким же далеким, и не наблюдалось никакой значимой тенденции к сокращению этой дистанции. Уровень развития производительных сил со времени зарождения марксизма рос невиданными ранее темпами, но появлявшиеся новые возможности совершенно синхронно вызывали и рост человеческих потребностей. Сегодня мир впервые подошел к проблеме глобальных ресурсных ограничений. Ни о каком доступном для каждого изобилии продуктов труда в сколько-нибудь обозримом будущем не может быть и речи.

Вывод из сказанного. Практической целью развития должно стать не коммунистическое, а социалистическое общество, т.е. общество, в котором возможно более полно выполняется принцип: «от каждого – по способностям, каждому – по труду». Рассчитывать при этом надо не на какого-то нового человека, а на то общество, какое оно есть на текущий момент.

Абсолютизация объективных факторов развития общества. Общество функционирует по объективным законам. Философским базисом марксизма является материализм, и с позиции материализма данное утверждение абсолютно верно. Все в мире, в том числе и мысли в голове каждого конкретного человека, подчиняется объективным законам. Однако здесь важна марксистская трансляция этого сугубо философского утверждения на более близкий к практике уровень. Отдельный человек рассматривался как элементарная единица, не способная ощутимо повлиять на все общество. Одно из наиболее ярких проявлений такой трактовки – отрицание роли личности в истории. История человечества рассматривалась как чисто объективное развитие производительных сил (экономический базис), под уровень которых, тоже объективно, нередко революционными скачками, подстраивались производственные отношения (надстройка).

При этом теория фактически игнорировала субъективное содержание описанного процесса. Ведь рост производительных сил происходил не по щучьему велению, а в результате целенаправленных усилий конкретных людей, делающих фундаментальные научные открытия, создающих более совершенные инженерные решения и технологии производства. Точно так же усилиями конкретных людей совершенствовалось и претворялось в жизнь то, что марксизм называл надстройкой: придумывались новые, более эффективные в текущих условиях организационные структуры, внедрение которых в каких-то случаях требовало революционной борьбы. Успешность деятельности этих людей-прогрессоров, да и само их появление, теснейшим образом зависит от текущего состояния общества: качества и доступности образования, способности и нацеленности общественных институтов на выработку и восприятие чего-то нового, наконец, менталитета общества в целом. Все эти, и многие другие факторы образуют теснейший клубок взаимозависимостей, в котором переплетаются как объективные, так и субъективные составляющие, как элементы производительных сил, так и производственных отношений. Считать объективные факторы и производительные силы первичными сущностями, а факторы субъективные и производственные отношения – вторичными, т.е. вытекающими из первых – явная ошибка, вызванная, опять-таки, недопустимым упрощением, тривиальностью использованной модели.

Из указанной весьма абстрактной ошибки вполне закономерным, лежащим уже намного ближе к практике следствием выглядит смещение фокуса внимания марксистской теории в область экономики, по сравнению с вопросами политической организации общества. Требование постановки на научную основу процесса непрерывного мониторинга и совершенствования политической системы и государственных структур управления в марксизме практически не звучит. В частности, мы видим полное игнорирование на теоретическом уровне проблемы кадрового отбора в элиту. Деградация и буржуазное перерождение управляющей элиты государств социалистической системы – это та единственная причина, которая лежит в вершине пирамиды других причин и факторов более низких уровней, приведших в итоге к краху социалистической системы. Наличие у руля государства адекватных людей – это практически гарантия преодоления любых реальных трудностей и победы в конкурентной борьбе. И наоборот, недееспособная элита, а тем более действующая в интересах конкурентов, неизбежно приводит свою страну к проигрышу, а если такая элита не будет вовремя отстранена от власти, то и к исчезновению самой страны.

Фактическое табу на разработку этой темы в реальной жизни объясняется, конечно же, не столько упущениями теоретиков, сколько банальнейшим, практически животным стремлением власть предержащих не только сохранить эту власть почти любой ценой, но и обеспечить себе максимально комфортное существование, что прежде всего означает сведение к минимуму возможностей народного большинства как-то на себя влиять. Однако, если бы марксистская идеология содержала в себе соответствующий раздел о власти, сформулированный столь же недвусмысленно и подробно, как экономика и эксплуататорская сущность капитализма, то это явилось бы серьезнейшим фактором, препятствующим весьма стремительной по историческим меркам деградации социалистической элиты, случившейся в реальности. И кто знает, история могла бы пойти по совершенно иному пути.

Сегодня нет более важного вопроса в общественной теории, чем выработка на научной основе эффективной структуры государственного управления, возможно более способствующей отбору во власть лучших кадров и побуждающей эти кадры как следует работать. По-настоящему решением этой проблемы еще не занимались, так как это противоречит личным интересам людей у власти, тем более, если это власть буржуазная.

Последняя тема, которую затронем в данной статье – это тезис о научности марксизма. Научный способ познания состоит из бесконечного во времени симбиоза двух видов деятельности: получения новых экспериментальных фактов и создания на основе этих фактов обобщающей теории, способной предсказывать результаты других экспериментов, которые еще не выполнялись, и результаты которых без данной теории были не очевидны.

Сегодня можно констатировать, что главное, по-настоящему значимое предсказание марксизма о замене капитализма социализмом в результате революционного взятия власти пролетариатом, под которым понимались промышленные рабочие, не подтвердилось. Следует подчеркнуть, что данный прогноз, хотя и не называл явно конкретных сроков, но подразумевал вполне вменяемое, недалекое будущее, так что сегодня возражение типа «ещё не вечер» никак не может быть принято. Еще более очевидной ошибкой является вторая часть тезиса. С развитием производительных сил доля промышленных рабочих и их роль в обществе неуклонно снижаются, ничто не говорит о сломе этой тенденции, и данная прослойка населения, которую уже трудно назвать классом, никак не демонстрирует своей особой, отличной от остальных эксплуатируемых готовности изменить существующий порядок. Таким образом, марксизм во многом не смог справится с объективными трудностями, характерными для изучаемой предметной области, в части непредвзятого подбора, учета и анализа фактов, характеризующих жизнь общества, что и привело к целому ряду неверных выводов.

Первая. Это, понятное дело, теория отмирания государства. Худшего самострела коммунистами себе в голову трудно придумать. Проверено на практике — развалом СССР. Вслед за чем наступил вовсе не полный коммунизм, а 90-е. Возможно, они кого-то и привели к коммунизму — разве если считать, что богатые в нем живут при капитализме.

А если по существу, доклассовая — ну или предклассовая, если хотите, очевидность возникновения государств уже является общим местом в теории политогенеза. Не относился к классовым государствам тот же Древний Египет. Вспомним явно обходящее его выделение Лениным трех этапов развития человеческого общества: 2000 лет рабства и крепостничества, 200 лет капитализма и 100 лет социализма. А также вспомним про то, что для классиков марксизма доклассовая история была тёмным лесом в их времена: о чем опять же, тот факт, что Манифест Компартии в своем первом разделе начинается со слов «история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов», — и только после смерти Маркса Энгельс дополнит оное примечанием о том, что таки классовой истории предшествовала доклассовая.

Государство следует не отмирать коммунистам, а поставить на пользу коммунизму и затем лишь укреплять.

Второе. Отождествление рынка с капитализмом. Рынок появился задолго до капитализма и не равнозначен ему сам по себе. Боролись-боролись с ним себе на беду в СССР, доборолись известно до какого конца. Как только уяснили практически, что рынок и капитализм есть разные вещи, так коммунизм ныне и взлетает в КНР. Более подробно было здесь https://new-rabochy.livejournal.com/936892.html

Третье. «Главное противоречие капитализма в том, что при общественном характере производства — частнособственнический характер присвоения». Или как там. Все это помнят еще с советских времен? Так вот никакого «общественного характера производства» при капитализме, разумеется, нет. Ибо есть необходимая для него безработица, посредством которой и осуществляется капэксплуатация: люди соглашаются работать за гроши — из страха остаться совсем без них, безработными. В то время как «обобществить труд» — что, как считал Маркс, происходит при капитализме: однако осуществлять же то, на самом деле, необходимо будет для социализма, что его существо и составит. Социализм — это и будет эффективно обобществленный труд. А если неэффективно — ждите краха, как в СССР. И отвечать за то должна будет партия; реализовывать — комгосударство. Почему без него и не обойтись. А истоки указанной ошибки Маркса — в той эпохе, отступления феодализма перед капитализмом, в которой он жил. Почему и подхватил тот же буржуазный лозунг за свободы и демократию, неразобравшись. Тогда как коммунизм им противоположен — требует не тех, а соответствующего порядка. Послужащего эффективному обобществлению труда…

Ну а четвертое — про якобы «неравномерное развитие капитализма». Какового, разумеется, нет. Я не вижу причин считать, что его макроэкономическая модель отлична от микроэкономической: мы ведь не говорим, что при капитализме все богатеют, просто «неравномерно». Конечно нет, это очевидная дурость. Ибо в том-то и вся суть, что богатые при капитализме беспредельно богатеют за счет того, что все остальные беднеют. Что наиболее ярко выражается ныне в том же глобальном потеплении: у мира просто нет денег ему противостоять (все средства — у богатых). Тогда как уничтожение нашей экологии для нас очевидно невыгодно, грозит понятно чем (почему и отрицается буржуйскими холуями до последнего глобальное потепление). Как бедные не богатеют при капитализме просто «неравномерно», так и третий мир при нем не развивается — а страдает в бедности, эксплуатируясь первым миром, почему тот и может позволить себе жировать.